Денег в Фонде страхования вкладов будет всегда достаточно

— Фонд страхования вкладов пока зависит от займов ЦБ. Вы говорили о том, что к 2022-2023 году АСВ уже сможет в этом вопросе выйти на самоокупаемость. Сохранились ли эти планы?

— Пик расходов пришелся на 2016-2017 годы, когда по 129 страховым случаям был выплачен 1 триллион рублей возмещения 1,5 миллионам  вкладчиков. Тогда мы действительно столкнулись с ситуацией, что денег в фонде страхования вкладов могло не хватить на текущие выплаты.

Тогда Центральный банк подставил нам плечо и предоставил льготную кредитную линию. Всего лимит составляет 1,03 триллиона рублей. На пике агентством было взято 842 миллиарда рублей, которые все были направлены на выплаты вкладчикам. 

С конца 2017 года мы стали возвращать кредит ЦБ. На сегодня мы вернули в общей сложности 152 миллиарда рублей, в том числе в 2019 году — 107 миллиардов рублей.

В конце августа мы направили платеж на 16 миллиардов, за июль-август 20 миллиардов рублей вернули. В ближайшее время планируем осуществить еще один крупный транш. На 1 сентября остаток задолженности у нас составляет 690 миллиардов рублей. 

Возвращаем средства мы не только за счет поступлений в фонд страховых взносов от банков, но и за счет того, что получаем возврат из конкурсной массы ликвидируемых банков. Это те деньги, которые мы соответственно до этого выплатили за банки их вкладчикам.

— Каков сейчас уровень удовлетворения требований кредиторов? 

— Уровень удовлетворения требований кредиторов сейчас исторически самый большой за все время существования АСВ. На 1 сентября 2019 года мы достигли рекордных 45,4% — это средний размер удовлетворения требований всех очередей кредиторов. По первой очереди это 66,8%, по второй — 36,4%, по третьей — 27,2%. Это результат очень хороший не только для России, но в целом в мире. На выплаты кредиторам направлено 442 миллиарда рублей.

Но тенденция, которую мы видим, в будущем может быть и не такая радужная. Все-таки банки, которые мы уже ликвидировали, лишались лицензий еще до кризиса, они были не очень большими, и многие теряли лицензии из-за нарушения антиотмывочного законодательства. Но затем к нам стали попадать банки, увлекавшиеся кредитованием собственников. 

А в последнее время это достаточно крупные банки, в которых были реализованы схемные операции, и в реальности их активы сильно отличаются от того, что было отражено в балансе. Взыскать и вернуть в конкурсную массу то, чего в реальности нет, невозможно. Соответственно и показатель возврата на горизонте следующих трех-четырех-пяти лет может снизиться. К сожалению, такова объективная реальность. Поэтому мы должны думать о том, чтобы минимизировать падение показателей, в том числе за счет сокращения издержек.

Если анализировать сегодняшнюю динамику, можно с большой долей вероятности прогнозировать, что полный возврат кредита Банку России будет осуществлен в четвертом квартале 2022 года.

Надо понимать, что модель страхования вкладов, которая существует в России, построена таким образом, что при любом раскладе, вне зависимости от количества страховых случаев и от сумм выплат, денег в фонде будет всегда достаточно. Базово в законе предусмотрено обращение к бюджету и займам Банка России. Поэтому с точки зрения финансовой устойчивости системы страхования вкладов у нас двойное, а то и тройное резервирование: система очень надежная.

Хотелось бы, конечно, от этой расчетной модели по возврату кредита полностью к концу 2022 года не отходить. Это связано не только с тем, что плохо быть кому-то обязанным, это имеет еще и вторую сторону медали.

Сейчас взносы в фонд банки платят по максимальной ставке – 0,15%. Закон предусматривает возможность ставку еще эскалировать на несколько кварталов. Но мне кажется, что для рынка позитивно было бы по мере возврата кредита и вывода фонда на самодостаточность ставку все-таки снижать.

— В законе же изменение ставки относится к компетенции совета директоров АСВ?

— Да, эта компетенция законом отнесена к полномочиям совета директоров АСВ. Поэтому совет директоров по мере выхода фонда на самодостаточность может рассмотреть вопрос о необходимости ставку снизить. 

— Пока нет расчетных моделей, насколько можно было бы снизить ставку?

— Начинали в 2004 году строить систему со ставки 0,15%, далее в спокойные времена снижали до 0,13% в 2007 году и до 0,10% — в 2008 году. С середины 2016 года ставка была уже 0,12%. А в начале 2018 вернулись к тому, с чего начинали — к 0,15%. Поэтому и далее надо идти поэтапно, вслед за экономическими условиями. Вначале нужно рассчитаться с Банком России. А уже после, когда будет понимание, как ставка может снижаться, предложить для обсуждения этот вопрос совету директоров.

Есть еще и другой момент: фонд страхования вкладов должен работать по принципу самоокупаемости – такая модель была заложена отцами-основателями законодательно. И в силу текущей финансовой зависимости фонда мы не обращали внимание на ряд моментов.

Вернее, внимание мы обращали, но инвестировать средства не могли. Например, это проблема, связанная с нашей территориальной разрозненностью. АСВ и аппараты ликвидируемых банков занимают несколько зданий в Москве. Это не только неудобно, но и экономически накладно. Так что мы мотивированы рассчитаться с Банком России как можно скорее.

— Идет ли речь о покупке нового здания?

— У нас была попытка в 2014 году решить проблему размещения. Мы даже ее практически решили. Готовы были переместиться в новый офис, отказаться от аренды, но как раз в это время случился пик выплат страховых возмещений. Мы сочли тогда некорректным использовать имеющиеся средства на здание и от идеи переезда отказались. Передали здание Центральному банку, тем самым снизив нагрузку на фонд. Это было правильное решение. Но проблема с нашей разрозненностью и нехваткой площадей от этого не была решена, объем работы с тех пор только увеличился.

И если рассуждать с точки зрения здравого смысла, если посчитать стоимость годовой арендной платы, то выходит, что свое здание – это эффективнее.

Мы, может быть, не поднимали бы этот вопрос еще некоторое время, если бы не обострение проблемы размещения в связи с изменениями в процедурах ликвидации. Мы планово уходим от привлечения юридических компаний — это решение давно зрело, обсуждалось год-полтора назад, и было окончательно принято в этом году. Совет директоров предложение агентства поддержал. Теперь предстоит период трансформации, который займет около полутора лет. Мы подали более 490 тысяч исков на 7,7 трлн рублей. Это огромные числа. И, конечно, большие нагрузки на людей и системы контроля.

— Планируете ли вы увеличивать штат юристов в связи с этим?

— Придется увеличивать штат не столько АСВ как такового, а в первую очередь штат сотрудников, которые работают в ликвидируемых банках. Нанимать юристов в штат банков эффективнее: мы же пытаемся как можно быстрее оспорить недобросовестные сделки и продать активы банков, чтобы наполнить конкурсную массу для выплат кредиторам. 

Сейчас в ликвидации 425 финансовых организаций, это большой объем. Если мы все-таки решим покупать здание, мы должны будем все просчитать: нельзя исходить только из текущих масштабов, мы должны будем понимать, какими мы будем на горизонте 5 лет.

У нас в собственности одно и давно не вмещающее нас здание на Таганке, другие — арендуем. Если все-таки купим еще здание, вероятно, будем исходить из того, что будем работать в двух собственных. От одного сможем отказаться, если количество проектов существенно снизится.

— Вы сказали, что после выхода на самодостаточность в компетенции совета директоров АСВ находится возможность снизить нагрузку на банки. При этом ранее вы говорили о том, что система перечисления взносов в фонд страхования вкладов должна быть максимально простой, и ставки важно пересчитать таким образом, чтобы нагрузка на банки не выросла. Это все звенья одной цепи?

— Конечно, эти вещи связаны. Пока мы этот вопрос обсуждаем. Я бы не сказал, что мы абсолютно обо всем договорились. У нас сейчас есть три ставки отчислений взносов в фонд страхования вкладов. Есть базовая ставка, которая сейчас составляет 0,15%, и ее уплачивают более 90 процентов банков.

Теоретически существующую шкалу можно было бы немного модернизировать. Уйти, скажем, от трех уровней, существующих сегодня: сейчас у нас есть коэффициент 1 – это базовая ставка, повышенный —  это 1,5 к базовой ставке, дополнительный повышенный – это 6 коэффициентов к базовой ставке. Можно было бы сделать коэффициенты 1; 1,25; 1,5; 3; 6, то есть чуть эту шкалу расширить.

А вот уже само назначение конкретного уровня ставок проводить в действующем режиме, в зависимости от надзорной оценки Банком России того или иного банка.

Моя давняя идея — увязать дифференциацию ставок с рейтингами. Мы стали историю с рейтингами развивать в экономике, поэтому ее можно было бы и здесь использовать. В этом случае шкала стала бы более равномерной, она стала бы точнее и справедливее.

— Как ЦБ и Минфин к этому относятся?

— Мы пока в работе. Здесь нет никакой потребности в спешке. Вопросы методик оценки банков — это прерогатива регулятора. Ставки банкам назначает регулятор.

Действующая система тоже показала свою эффективность. Введение дополнительных ставок позволило все-таки рынок охладить – сумасшедших ставок по вкладам нет, и банков-пылесосов почти не осталось. А несколько лет мы все время с этим сталкивались. Сейчас – гораздо реже.

— Можно сказать, что банковская система вылечилась от этой болезни?

— Можно сказать, что банковская система чувствует себя гораздо более здоровой, чем пять лет назад. Это однозначно. Центральный банк проделал колоссальную работу. Но говорить о том, что выздоровление полностью произошло, пока нельзя: это объективная ситуация, слишком много проблем, рисков было накоплено внутри банковского организма. 

Но пик мы уже прошли. Сейчас мы уже можем начать рассуждать о некоторой трансформации на следующих этапах развития АСВ. Например, уже достаточно спокойно говорим о том, что система страхования вкладов должна расширяться. А до этого мы работали в режиме, когда не было ни сил, ни возможностей об этом думать. 

Средства малых предприятий с начала этого года застрахованы, сейчас уже говорим о том, чтобы включить в систему отдельные случаи, социально важные, и выплачивать страховки в размере до 10 миллионов рублей в связи с особыми жизненными обстоятельствами (например, продажа недвижимости или получение наследства). Предлагаем расширить систему и на некоммерческие организации социальной направленности. Система живая, она развивается. При этом важно отметить, что 99,6% счетов застрахованных категорий вкладчиков полностью защищены при действующем лимите возмещения.

В идеале мы должны прийти к тому, чтобы все участники были вовлечены в систему страхования, включая все юридические лица. Но здесь возникает очень много нюансов. Мы почему эту дискуссию начинаем сейчас? Потому что эти нюансы надо обсудить и с рынком, и с обществом.

Например, если мы будем страховать средства всех юридических лиц, то как в этой ситуации поступать с особо крупными юридическими лицами? Для них компенсация 1,4 миллиона рублей имеет мало значения. Есть вопрос, как перечислять взносы: если их брать со всех остатков юридических лиц, то выходит не очень справедливо. 

Можно обсуждать разные уровни ставок. Например, по средствам физических лиц ставка могла бы быть как сейчас – 0,15%, но с перспективой снижения, скажем, до 0,12% на каком-то горизонте. По средствам юридических лиц ставка могла бы составлять 0,02%. 

Мы обсуждали эти цифры с Банком России. Это примерные расчеты, но при таких цифрах возможно балансировать взносы в фонд страхования вкладов без существенных изменений для банков и Фонда. 

Ведь на самом деле у нас нет задачи при расширении системы страхования вкладов получить дополнительные взносы, хотя это иногда пытаются представить как то, что взносы вырастут в два раза. Нет задачи, чтобы крупные банки платили еще больше, чем сейчас.

Мы хотим сделать систему, при которой при расширении вовлеченности, уровень взносов от банков останется примерно таким же. При этом сохраняются все те же задачи: прозрачность и простота администрирования. Идеологически правильно расширить страховку на всех участников, уйдет много проблем. 

Например, прикладной вопрос: если все одинаково застрахованы, проблемы «дробильщиков», когда средства юридических лиц перечисляются на счета физических лиц для получения выплат, не будет как таковой. 

Здесь есть что обсуждать. Это решение не сегодняшнего и не завтрашнего дня, но дискуссия должна идти. Должно появиться понятное для всех решение.

— Банки уже выразили обеспокоенность тем, что в ряде случаев страховое возмещение может быть повышено до 10 миллионов рублей на три месяца?

— С точки зрения расчетов эта обеспокоенность ничем серьезным не обоснована. На повышенный размер страхового возмещения смогут претендовать граждане, у которых превышение размера остатка над стандартным лимитом возмещения возникло в течение трехмесячного периода, предшествующего наступлению страхового случая. 

Получили наследство или выплату по решению суда, продали квартиру. Такие ситуации нетипичны для массового вкладчика. Дополнительная нагрузка на фонд обязательного страхования вкладов и на банки по данным случаям будет незначительная.

- Не назрела ли в стране необходимость повысить размер страхового возмещения вкладчикам банков?

— Такой явной потребности сейчас не видно. Средний размер вклада составляет 160 тысяч – 200 тысяч рублей. При этом 99,6% счетов застрахованных категорий вкладчиков полностью защищены при действующем лимите возмещения. Он примерно соответствует двум долям ВВП на душу населения и примерно в 33 раза превышает средний размер заработной платы в стране.

— Вы говорили о том, чтобы в перспективе сократить срок начала выплаты возмещений до 7 дней с нынешних 14-ти.

— Если не ставить перед собой амбициозные задачи, то можно заржаветь, начать выделять медь, и, в общем, закончить дело плохо.

Международное сообщество страховщиков депозитов продвигает идею ускорения выплат, в Европе берут за ориентир семь дней. Мы с европейскими коллегами обсуждаем это на всех форумах, как это можно было бы реализовать. Аналогично страховщики смотрят и на вопрос, как быстро сами выплаты после их начала доводятся до получателей.

Сейчас мы начинаем выплаты на 10-11 день, 14 дней – это максимум, который мы для себя определили. В нашем случае платить на седьмой день — технически реализуемо, особенно если мы перейдем к беззаявительному цифровому варианту выплат. 

То есть человек уже на стадии открытия вклада и до начала выплат может определиться со способом получения страхового возмещения в случае, если лицензия будет отозвана. На более позднем этапе его участие не потребуется, система будет работать автоматически. Он получит деньги сразу на указанный им номер счета или, например, на карту «Мир». Это вполне реализуемо. Уже большой этап работ сделан в рамках Национальной системы платежных карт (НСПК). При необходимости могут быть задействованы и возможности СБП.

Это вопрос года-полутора, чтобы это заработало.

— Вы ранее говорили, что в будущем перевод возмещений вкладчикам рухнувших банков можно будет осуществлять по номеру карты "Мир"… 

— Это был пример, потому что мы это уже на уровне специалистов обсудили с НСПК, пришли к пониманию, что это реализуемо, а главное — удобно для вкладчиков, не надо мучиться с указанием номеров счетов, БИК и прочих реквизитов. Выплаты по номеру карты "Мир" уже реализуется НСПК при платежах Фонда социального страхования. Так что мы берем уже работающее решение.

— А по номеру карты международных платежных систем Visa и MasterCard?

— Если с картой "Мир" со специалистами мы это прорабатывали, то с Visa и MasterCard таких дискуссий еще не вели. Не исключаю, что это тоже возможно, но надо с чего-то начать. Мне кажется, сначала разумней это сделать на базе национальной платежной системы. Но мы не хотим, чтобы система была ограничена в участниках. Мы хотим дать возможность человеку выбирать любой способ возмещения, какой он хочет. Сайт АСВ, портал Госуслуг, офис банка-агента или его мобильное приложение

— Когда может быть создан облачный реестр страховых выплат, как вы считаете?

— Еще год-полтора все будут обсуждать и думать, а потом, неожиданно, по экспоненте все решится и дальше все будет очень быстро реализовано. Рынок всегда так развивается: сначала накапливает компетенции, затем тестирует разные системы, а потом появляется решение.

Сейчас мы в ожидании ряда поправок в законы, без которых систему поменять нельзя. Сейчас закон объективно архаичен. Один вариант по сути: с паспортом нужно приходить в банк. Но эту опцию мы тоже сохраним: вкладчики, которые захотят получать выплаты в отделениях, смогут это сделать.

Гульнара Вахитова