Единое перестраховочное пространство в ЕАЭС. Ближняя или дальняя перспектива?

Модератор:

Шиповалова Марина – генеральный директор ТОО «Interconsul info», модератор

Участники обсуждения:

Николай Галушин, Президент АО «Российская Национальная Перестраховочная Компания»,

Екатерина Толстова, заместитель директора сектора «Финансовые институты», S&P Global ratings

Олег Ханин, председатель правления АО СК «Коммеск-Омир»

Андрей Юрьев, вице президент Всероссийского союза страховщиков

Модератор. С созданием единого экономического пространства с 1 января 2012 года страны-участники также начали процесс  выравнивания подходов к регулированию финансовых рынков. Наши рынки, не смотря на то, что они взаимодействуют в области информации, капитала, трудовых ресурсов,  перемещения товаров и услуг, тем не менее, очень тяжело сотрудничают в рамках финансовых услуг и финансовых секторов.

С начала 2004 года, когда Казахстан ввел требования по рейтингам для перестраховщиков-нерезидентов, перестрахование внутри ЕАЭС так и остается основным нерешенным вопросом. Были идеи создания наднациональной перестраховочной емкости, предложения по взаимному признанию перестраховщиков, но пока все эти предложения остаются на уровне идеи. Каждая из стран-участниц ЕАЭС имеет сложившуюся и устоявшуюся систему распределения рисков.  А учитывая специфику страхового бизнеса и возможности перестрахования, остается понять, нужно ли принудительно создавать какие-либо схемы и надстройки?

Темой нашего обсуждения и будет вопрос: «Какова перспектива  единого перестраховочного пространства ЕАЭС?».

Галушин Н. Сама идея появления государственного перестраховщика, это не российское и не белорусское ноу-хау. Во многих странах мира, где экономики намного более продвинутые, чем экономики стран ЕврАзЭС, существовали на разных этапах государственные страховые и перестраховочные компании. Вы знаете, что и в европейском сообществе до сих пор существует модель государственного перестраховщика. Есть своя государственная компания в Китае, есть государственная компания в Индии. Существуют разные принципы взаимодействия рынков с государственными перестраховочными компаниями при размещении рисков в перестрахование. Тем не менее, мы на территории бывшего Советского Союза, каждый идем своим собственным путем.

Если коротко сказать о тенденциях исходящего и входящего перестрахования, то в Российской Федерации наблюдается снижение объемов исходящего перестрахования, произошли значительные изменения в географии. Благодаря появлению РНПК начал расти объем внутреннего перестрахования, то есть увеличился объем премий, передаваемый на российский рынок. И во многом это связано с очищением рынка, использованию механизма со-страхования, особенно по крупным проектам, чего не было на российском рынке никогда прежде. Мы наблюдаем тенденцию увеличения облигаторных емкостей у ведущих российских страховых компаний, что приводит к снижению объемов исходящей перестраховочной премии. Также наблюдается тенденция по увеличению собственного удержания на российском рынке. И, в тоже время, сокращается количество активных участников, занимающихся входящим перестрахованием. Если посмотреть на входящее перестрахование, то можно увидеть, что рынок сократился с 2016 года приблизительно на 3%. Но, если исключить из объемов входящего перестрахования премию, которая была подписана РНПК, то проседание национального рынка по входящему перестрахованию составило бы практически четверть.

По-прежнему российские компании предпочитают передавать бизнес за рубеж на более рейтинговые, более капитализированные рынки. И связано это, в том числе, с тем, что основными игроками на рынке входящего перестрахования являются прямые страховщики, а с точки зрения бизнеса передача рисков на российский рынок означает, что бизнес размещается среди потенциальных конкурентов и это несет угрозу сохранения этого бизнеса.

Что же у нас происходит во взаимоотношениях между Российской Федерацией и странами ЕврАзЭС? Если мы сравним географию и объемы исходящей и входящей перестраховочной премии, то, к сожалению, можно констатировать неутешительный вывод о том, что мы друг другу совершенно не нужны. Мы нашли уже возможность строить бизнес друг без друга, не смотря на то, что мы говорим на одном языке, находимся не так далеко друг от друга. Но нам удобней строить бизнес не в рамках СНГ, а в рамках традиционных для всех международных рынках перестрахования Великобритании и континентальной Европы.

С чем РНПК столкнулась в момент своего создания и с появлением в Республике Казахстан? Отсутствие международного рейтинга фактически ставило под запрет любую возможность работы с национальным рынком Казахстана, если не считать фронтинг. Фронтирующие операции мы не ставим в качестве приоритета для своего продвижения на международных рынках.

На уровне ЕврАзЭС, на уровне Евразийской экономической комиссии ведется обсуждение вопросов о создании перестраховочной емкости стран ЕврАзЭС с возможным выравниванием регуляторных требований, в том числе применение рейтингов для допуска страховщиков на национальный рынок. Сегодня суверенный рейтинг Российской Федерации, суверенные рейтинги других стран ЕврАзЭС фактически ставят запрет (это не запрет де-юре, это запрет де-факто) на возможность предоставления перестраховочной емкости для других стран ЕврАзЭС. Никто из национальных игроков не будет выполнять требования по дополнительному резервированию, когда существует избыточная перестраховочная емкость на рынке континентальной Европы или в Великобритании, которая весьма лояльно относится к рискам из бывшего Советского Союза и предоставляет все больше факультативных и облигаторных емкостей.

Что можно сделать в этом направлении? Ну, прежде всего, это коммуникация между страховыми регуляторами. И здесь можно сказать, что наши регуляторы общаются с завидной периодичностью. Я понимаю, что движение, с точки зрения гармонизации страхового законодательства и использования каких-то альтернативных вариантов к текущему регулированию существует. Одним из таких вариантов регулирования или взаимного взаимодействия рынков стран ЕврАзЭС может быть опыт других стран, которые проводят системы аккредитации иностранных страховщиков. И здесь я хотел бы рассказать о том опыте, через который прошла РНПК, получая регистрацию уполномоченного страховщика на рынке Индии и на рынке Китая.

На рынке Китая существует очень формализованная процедура, которая предоставляет право работать с национальным рынком исключительно по критерию рейтинга. Ситуацию никаким образом нельзя изменить, потому что нет никакого персонифицированного общения между тем, кто хочет получить допуск на китайский рынок и китайским страховым регулятором. Для взаимодействия с национальным игроком необходимо пройти процедуру получения специальных прав. Процедура организуется через сайт китайского регулятора, на котором соискателю предоставляется право получения такой аккредитации. Информация от иностранного страховщика размещается на сайте китайского регулятора и на основании анализа всего пакета документов автоматически происходит допуск или недопуск иностранного страховщика на рынок КНР.

Учитывая рейтинг, которым располагает РНПК и, не смотря на то, что за получение РНПК статуса аккредитованной компании ходатайствовали государственные страховые и перестраховочные компании, мы получили от регулятора абсолютно формальный ответ о том, что с рейтингом ВВВ- РНПК может быть допущена в качестве игрока по размещению только факультативных рисков, без права быть лидером в них. Наш рейтинг не позволяет нам участвовать в облигаторных программах. И, тем более, не позволяет выступать лидером ни по облигаторным, ни по факультативным программам.

Другая ситуация в Индии. В Индии тоже существует формализованный порядок аккредитации и выглядит он следующим образом: иностранная страховая компания может получить статус уполномоченного перестраховщика,  если он обладает рейтингом, к сожалению, который выше странового рейтинга Российской Федерации и, который имеет опыт работы более 3-х лет. Но в Индии существует исключение. Ходатайство со стороны государственной страховой компании или государственной перестраховочной компании Индии фактически приравнивается к тому, что на фактор рейтинга или опыт работы компании, регулятор не обращает внимания. Формально РНПК, просуществовав на рынке 1 год, не имела никакой возможности быть зарегистрированной в Индии. Но рекомендация и ходатайство со стороны двух индийских компаний (прямого страховщика и государственного перестраховщика) позволило марте 2018 года получить РНПК статус аккредитованной компании и подготовиться к основному периоду возобновления облигаторных, крупных факультативных программ в Индии, которые начинаются 1 апреля.

Предложения, которые могут быть реализованы на постсоветском пространстве, на пространстве ЕврАзЭС, фактически могут использовать тот же механизм, который существует в Индии, как систему аккредитации страховых компаний из стран ЕврАзЭС при страховых регуляторах друг друга. Это позволит без принятия каких-либо законодательных, нормативных актов, тем более надстранового уровня, на уровне ЕврАзЭС создать механизм, который позволит страховым перестраховочным компаниям наших стран более плотно взаимодействовать друг с другом. Это не приведет к тому, что у нас скачкообразно, взрывными темпами будут развиваться отношения и мы заместим традиционные рынки перестрахования наших рисков на зарубежных рынках. Но это позволит сблизить позиции, и это позволит в любой момент времени иметь альтернативную емкость для размещения своих рисков.

Ни на рынке Российской Федерации, ни на рынке Белоруссии и рынке Казахстана и других стран ЕврАзЭС сейчас нет исключительной потребности в размещении рисков друг у друга. Мы все уже научились и отстроили абсолютно работоспособную инфраструктуру для взаимодействия с различными перестраховочными рынками. Нам нужен рынок друг друга для того, чтобы можно было реализовывать продукты, которые по тем или иным причинам мы не можем перестраховать на международном рынке.

С точки зрения обмена опытом, я вижу важный смысл нашей сегодняшней встречи. Обмен опытом, диалог был бы очень полезен, чтобы можно было учитывать опыт каждой из наших стран.

Модератор. Каковы бы ни были политические предпосылки создания единого перестраховочного пространства, все-таки ключевым остается вопрос: нужны ли наши перестраховочные рынки друг другу? 

Если коротко говорить о перестраховочном рынке Казахстана, то на сегодняшний день в Казахстане осуществляют деятельность 32 страховые компании. К концу нынешнего года их станет меньше, по объективным причинам. Из них 28 передают риски в перестрахование и  только 2 - исключительно резидентам, 4 - оставляют риски полностью на собственном удержании. За последние 12 лет активы страховых компаний увеличились более, чем в 20 раз, а перестрахование сократилось в половину. Доля передаваемых в перестрахование премий с 2005 года снизилась на 10%, при этом объем премий вырос в 2 раза. Все эти показатели свидетельствуют о росте собственного удержания, также как и то, что более, чем 84% рисков, передаваемых в перестрахование, передаются иностранным перестраховщикам. Основными рисками, передаваемыми на зарубежные рынки, являются риски имущества, ответственности и грузов. Тенденция такая же, как в России. В этом наши рынки между собой схожи.

Но все-таки есть примеры региональных пулов, которые функционируют много лет и их модели могли бы быть полезными для ЕАЭС.

Толстова Е.: Действительно, на международном перестраховочном рынке есть примеры создания наднациональной перестраховочной компании для защиты интересов определенного региона и  примеры национальных и, соответственно, международных компаний в разных странах мира, которые были созданы в ответ на потребности рынка в защите от определенных рисков. Интересно будет рассмотреть опыт создания наднационального института развития, рейтинг которого (А-) выше, чем рейтинг страны (В), в которой он базируется и рейтинг стран-участников, а именно - это опыт Африканского перестраховочного общества, которое существует уже более 40 лет.

Стоит отметить, что объединение в пулы или фонды или наднациональные компании – это, в основном, прерогатива развивающихся рынков. На развитых рынках – это, как правило, решение вопроса по крупным рискам (катастрофы, террористические акты). Изначально основными организаторами и основными акционерами Африканского перестраховочного общества («Африка Ре») были страны-участники Африканского союза и Африканский банк реконструкции и развития. Здесь не было иностранных инвесторов. Были только африканские компании и Африканский банк реконструкции и развития. Если посмотреть сейчас на структуру стран-участников, которые являются акционерами то, это 41 страна-участница Африканского союза, Африканский банк реконструкции и развития, 111 страховщиков африканских стран. Ну, в том числе есть и доля международных страховых и перестраховочных компаний IRB-Brasil Re, Fairfax, AXA, которые вступили в ряды акционеров «Африка Ре» в 2015 году. И основное преимущество прихода международных перестраховщиков было связано с тем, что они позволили передать опыт и знания международных страховых компаний на развивающийся африканский континент. При этом, стоит отметить, что нет доминирования какого-то определенного акционера в структуре. То есть, доля одного акционера не может превышать более 10 %. Доля иностранных инвесторов не может превышать 25%, и это прописано в законодательных актах по созданию «Африка Ре».

«Африка Ре» не является компанией, которая исключительно подвержена рискам своей страны базирования, то есть Нигерии (столица Лагос), поскольку это наднациональный институт. У него есть дипломатические привилегии, налоговые льготы, которые позволяют ему проще оперировать на африканском континенте. Здесь так же есть приоритет, с точки зрения доступа к сделкам  цессии на национальных рынках, за исключением самого крупного рынка - это рынок Южной Африки. И в целом, в странах-участницах здесь имеется 5 % цессия, но, при этом «Африка Ре» не обязана принимать эти риски. То есть, она имеет право сделать андеррайтинг и далее понять, насколько ей интересны данные риски.

Конечно, стоит отметить, что изначально, когда компания создавалась, то 100% всех рисков - это была обязательная цессия. Компания росла в двузначных показателях именно за счет возможности, которая ей была дана в рамках ее обязанностей передачи 5% цессии в странах-участницах.

Соответственно, если посмотреть на структуру бизнеса «Африка Ре» и структуру ее портфеля, то основу портфеля составляет страхование имущественных рисков и, в основном, это именно крупные риски: авиационное страхование, нефтяные, энергетические риски. То есть это крупный бизнес, который нуждается в дополнительной перестраховочной емкости. И, в целом, если говорить о том, для чего создавалась африканская перестраховочная емкость, то, в первую очередь, она была необходима для повышения емкости перестрахования на рынках стран Африки и снижения оттока капитала с континента. Это связано с тем, что до момента появления идеи создания «Африка Ре», основное доминирование на рынке стран Африки составляли именно международные  перестраховщики. На данный момент, «Африка Ре» является лидирующим перестраховщиком с точки зрения объемов переданной перестраховочной премии внутри континента.

Что касается международного бизнеса и, соответственно, амбиций «Африка Ре», то конечно есть идея развивать международный бизнес. Но мы понимаем, что «Африка Ре» является, все-таки, институтом развития для поддержания перестраховочных рынков стран Африки, поэтому доля международного бизнеса пока несущественна и составляет менее 10 % и она, вряд ли, будет расти существенным образом. Несмотря на то, что приоритетом «Африка Ре» не является чистая прибыль, в то же время компания является достаточно прибыльной, с точки зрения результаов андеррайтинга, комбинированный коэффициент у нее ниже 100%, а прибыль составила около 100 млн долларов.

Если посмотреть на рейтинги стран, которые есть в Африке, то их рейтинги намного ниже, чем рейтинг «Африка Ре». Это связано с тем, что структура инвестиционного портфеля «Африка Ре», существенно отличается от других компаний. «Африка Ре» в основном инвестирует в международные инструменты и основном в страны своего континента они не вкладывают, а вкладывают, в основном, в европейские и американские инструменты (облигации или денежные инструменты).

Капитал «Африка Ре» составляет 812 миллионов  долларов, а изначально «Африка Ре» начинало с капитала в 15 миллионов долларов, который за более, чем 40 лет, увеличился в разы. При этом, основная капитализация была не за счет нераспределенной прибыли, а за счет дополнительного вклада участников и акционеров, то есть это как раз та поддержка, которая была оказана акционерами для дальнейшего развития «Африка Ре». Это позволило и в дальнейшем развиваться перестраховочной компании, выходить на новые рынки стран-участниц и обеспечивать дополнительную емкость. Изначально компания начинала, как компания со 100 % обязательной цессией. Если сейчас посмотреть на структуру деятельности этой компании, то на обязательную цессию приходится примерно, около 10,5%. Все остальное, это уже желание и возможности страховых компаний по передаче рисков в «Африка Ре», как в основной инструмент перестрахования на рынках. И не стоит забывать, конечно, что «Африка Ре» не является изолированным перестраховщиком, оно передает свои риски в ретроцессию на  международные перестраховочные рынки. Уровень ретроцессии достаточно низкий и составляет около 13 % на протяжении последних лет.

Из информации предыдущих спикеров мы видим, что и в России, и в Казахстане ситуация обратная. По исходящему перестрахованию рынки в основном полагаются на международных партнеров, нежели чем на страны ЕврАзЭС. И, наверное, вряд ли на текущий момент ситуация каким-то образом поменяется, если не будет законодательных инициатив и гармонизации законодательств разных стран.

Если говорить о том, насколько актуальна тема страховых и перестраховочных пулов, то наверное, всем или большинству интересна тема футбола и национальных чемпионатов, в том числе, чемпионата мира. В 2022 году чемпионат мира будет проходить в Катаре. Там был создан свой страховой/перестраховочный пул страховых компаний, в котором 80% всех рисков перестраховываются внутри континента, внутри страны, а 20% передается на международный рынок. И, если говорить о возможностях создания пула, то, в первую очередь, это касается создания законодательной базы и установления надзора, который позволит быстро и эффективно урегулировать убытки. Так же это позволит более детально понимать риски и возможность их прогнозирования на дальнюю перспективу. Но, для того, чтобы все это развивалось, необходимо взаимодействие не только со стороны страхового общества, но так же государств, бизнеса и населения, для того, чтобы понимать риски, развивать финансовую грамотность и доверие к такому институту, как страхование и перестрахование. 

Модератор: Действительно интересный опыт, который стоит изучить подробнее. На примере «Африка Ре» мы, в большей степени, наблюдаем усилия государств на первоначальном этапе. А для ЕАЭС остается открытым вопрос: имеет ли необходимость и желает ли рынок иметь эту единую перестраховочную емкость, нужна ли она рынку?

Вопрос адресован к нашим участникам дискуссии. Господин Ханин, как вы считаете, Казахстану интересны сопредельные  рынки стран ЕС и интересен ли Казахстан нашим сопредельным рынкам, с точки зрения размещения перестраховочного покрытия в Казахстане?

Ханин О.: Я хотел бы сказать, что все, что сейчас будет сказано, это мое личное мнение и, ни коим образом, не мнение компании, в которой я работаю. Поэтому, отвечая на ваши вопросы, хочу высказать свое мнение о том, нужны ли нам рынки сопредельных государств.

Как-то так исторически сложилось, что в Казахстане у нас были проблемы с признанием рейтинга по перестрахованию Российской Федерации, других сопредельных государств. Мы долгое время не могли размещать там риски без нагрузки на капитал. И правильно сказал господин Галушин, что нет смысла делать дополнительные провизии, если у вас есть рядом свободные рынки, на которых вы сможете свободно разместить свой риск. Получилось, что действительно мы друг другу не нужны сейчас. Потому что мы научились работать друг без друга.

Но вот совсем недавно, в прошлом году, у нас произошли изменения. Регулятор сделал поблажки по рейтингам для российских перестраховщиков, в части нагрузки на маржу казахстанских страховщиков. И, вроде как, более-менее отношения оживились. Могу сказать, что мы с РНПК сотрудничаем, свои риски там размещаем. Но это те риски, которые, к сожалению, нам было сложно разместить на западных рынках. Почему? Потому, что риск действительно специфичен, его сложно объяснить на русском языке, а на английском сложнее тем более. Но вот это удалось.

Касательно того, насколько может Казахстан рассматриваться партнерами, как перестраховочный рынк. Вот тут у нас, как мне кажется большие проблемы. У нас в Казахстане есть одна активно действующая страховая компания, которая принимает риски в перестраховании из-за рубежа. Модель интересная, но мне кажется сложно повторимая, по одной простой причине, что для этой модели нужны годы. Обязательно должна быть внутренняя готовность самой страховой компании к тому, как проводить андеррайтинг рисков, которые приходят к нам из других стран. Также я думаю, что Казахстан явно не занимает первую строчку списка стран, куда все хотели бы разместить свои качественные риски. Поэтому можно набрать риски, которые в принципе никому по миру не нужны,  то есть получить плохой портфель. Кроме того, нужно долгое время, чтобы наработать репутацию. У нас в компании входу такая шутка: «Я в перестрахование и перестраховщика верю до первого убытка». Мы все передаем риски в перестрахование, но когда приходит пора урегулирования убытков, вот тут начинаются вопросы: «А что? А как? А почему?». Кучу вопросов мы получаем. И, при этом, мало кто следует судьбе перестрахователя. Я думаю, что если кто-то из казахстанских страховщиков в самое ближайшее время подумает о том, чтобы уходить на внешние рынки, тем более там принимать риски, то, мне кажется, в результате можно получить не очень хороший портфель. Поэтому здесь очень много вопросов.

Хотелось бы, конечно, поддержать господина Галушина в части его идеи по поводу специфических рисков и того, чего, возможно, мы еще не знаем, к примеру киберстрахование. Но проблема в том, что  никто у нас не знает, как это страховать. И вот  тут, возможно, объединение стран, говорящих на одном языке и какие-то размещения друг у друга или помощь какая-то была бы, наверное, очень полезна.

Модератор: Сейчас мы услышали мнение казахстанского страховщика, который попробовал работать с РНПК. И, действительно, важным фактором является то, что мы говорим друг с другом на одном языке и наши традиции и менталитет где-то схожи. Это большой плюс. Но всегда ли это плюс? Вот, к примеру, несколько лет назад, насколько я знаю, когда идея создания РНПК в России еще была просто идеей, а в Белоруссии уже действовала Национальная перестраховочная компания, то по аналогии с дружественными странами, Казахстану тоже предлагали создать национального перестраховщика, что вызвало справедливое возмущение рынка и насторожило регулятора. Вопрос был вполне рыночный: а есть ли та емкость, которую необходимо размещать в государственной перестраховочной компании, будет ли ее деятельность экономически выгодна или эта компания будет проедать капитал, как это происходит со многими нашими государственными высоко капитализированными компаниями?

Когда организовалась Национальная перестраховочная компания в России, рынок специализированных перестраховочных компаний сократился до двух игроков, включая РНПК. И многие российские страховщики появление подобного института на рынке, на сколько я знаю, до сих пор воспринимают, как некую угрозу собственному бизнесу.

Возможно,  это была первая реакция и сейчас ситуация уже изменилась и российский рынок  оценил преимущества присутствия такого государственного института. Вопрос к представителю Всероссийского союза страховщиков, господину Юрьеву, видите ли вы РНПК в качестве представителя российского рынка для участия в каких-то международных ассоциациях. Кроме того, по-вашему мнению, есть ли желание у российского страхового рынка принимать участие в подобных наднациональных проектах, если идея о них будет каким-то образом реализовываться в ближайшее время?

Юрьев А.: За прошедший год полноценной работы РНПК на российском рынке, я могу, опять-таки со своей точки зрения, сказать, что никакого конфликта интересов, вокруг которого можно было бы сейчас начинать дискуссии и обсуждения, нет в принципе. Страховщики выполняют норму закона, передают РНПК в порядке обязательной цессии долю риска, в том случае, если они принимают решение внутри компании о том, что этот риск должен быть перестрахован. Когда собственной емкости недостаточно, когда активов не хватает, то они отдают этот риск на  сторону, чтобы обеспечить будущую выплату. Это абсолютно нормально.

Страховщиками, изначально, не предлагали отдать часть любого своего бизнеса РНПК, но отдавать в обязательном порядке не менее 10%, в случае принятия решения о передаче своего риска куда-то на Запад. Господин Галушин показал, что даже уже по истечении первого года есть положительная динамика того, что определенный капитал остается в Российской Федерации. То есть, как минимум, это означает дополнительные места для работников нашей отрасли. Это дополнительные налоги и так далее. То есть, это  действует в плюс нашей экономике. Еще раз подчеркну, что я вообще не вижу никакого конфликта  интересов в том, когда страховщики передают риски и передают их именно в РНПК

С другой стороны, у РНПК есть достаточно грандиозные планы на пятилетнюю перспективу, когда доля  международного бизнеса  должна составлять до 20 %. РНПК для нас очень важно, поскольку компания работает именно на российском рынке, в первую очередь и будет выступать представителем на международном рынке. Это мне кажется, абсолютно нормальная стратегия, в том плане, что она не ставит перед собой какие-то нереализуемые задачи. Коллеги уже правильно сказали, что у нас очень большое ментальное сходство между всеми странами бывшего СССР. Мы, как минимум, понимаем и говорим на одном языке.

Я бы хотел отдельно сказать, хотя не знаю, выльется ли это в  международный проект, об одном из перспективных для Российской Федерации видов страхования – страхование имущества граждан, в случае наступления чрезвычайных ситуаций и неблагоприятных погодных событий. Мы прекрасно помним все события, которые случались по всей территории России, также как и  в других странах. Мне кажется, что это тема для отдельного осмысления, чтобы организовать транснациональное перестрахование именно катастрофических рисков на территории стран бывшего Советского Союза. Для Казахстана это тоже актуальный вопрос, поскольку в  Казахстане тоже есть сейсмоопасные участки и, соответственно, вопрос перестрахования  катастрофических рисков, когда они очень сильно локализуются в одном месте и несут потенциально большую убыточность для страховых компаний, вопрос очень актуальный. В таком проекте могли бы принять участие и РНПК и перестраховочные компании других стран. Мне кажется, что перспективы в этом направлении определенно есть.

Модератор: Да, если в текущем моменте какой-то такой, четкой необходимости не видно, то на перспективу она есть. Учитывая, что и в Казахстане сейчас вопрос катастрофических рисков поднимается, но пока на законодательном уровне никаких решений не предлагается. Плюс, риски сельского хозяйства тоже, я так понимаю, они больше понятны нам, чем иностранным перестраховщикам, исходя из того, что у нас некоторые вопросы взаимодействия рынков трансграничные. Господин Галушин у вас, по-моему, еще был какой-то комментарий по поводу высказанных мной замечаний по поводу РНПК.

Галушин Н.: Нет. Все было высказано абсолютно четко. Я хотел бы просто добавить две маленьких ремарки. Во-первых в Российской Федерации всегда на рынке перестрахования доминировали прямые страховщики. Всегда. Это было исторически. У нас были и перестраховочные компании. Но большая часть из них приказала долго жить. В 2015 году, когда Центральный банк серьезно взялся за регулирование перестрахования, потому что на внутреннем рынке перестрахования были перестраховочные компании, которые занимались не перестрахованием. Объем рынка внутреннего перестрахования до 2015 года, он был намного больше, чем  2015 году. Это связано именно с тем, что несколько, псевдо-крупных отечественных перестраховочных компаний были вынуждены рынок покинуть не по своей воле. И еще есть несколько примеров, когда еще до появления РНПК, несколько компаний, которые известны были, в том числе и на рынке Казахстана, в добровольном или в недобровольном порядке приняли решение из бизнеса уйти. Это компания «Транссиб Ре», и компания «Юнити Ре», и компания «Селекта». Собственно, все эти изменения происходили до появления РНПК. На сегодняшний день в России две перестраховочных компании - это РПО и РНПК.

Во-вторых, на момент принятия закона или обсуждения законопроекта  «О создании Национальной перестраховочной компании», страховой рынок был против идеи создания Национальной перестраховочной лиги, в том виде, в котором она появилась сейчас. Рынок говорил так: «Уважаемый регулятор. Если нужно обеспечить поддержку санкционного бизнеса, давайте создадим государственную компанию по защите санкционного бизнеса. А что касается всего остального, то пусть  компания действует  в рамках общего регулирования. И, если она сможет себя продать страховщикам, значит она себя продаст. И будет использоваться, как дополнительная емкость». Регулятор и законодатель пошли несколько другим путем, потому что нужно было обеспечить сбалансированный портфель. Величина санкционного бизнеса и объем ответственности по санкционному бизнесу должен был быть чем-то выровнен в целом по портфелю. Собственно, так и родилась конструкция, при которой поддержка санкционного бизнеса сопровождается 10 % цессией.

Модератор: Чего испугались в свое время российские страховщики? Того, что перестраховочная компания не просто аккумулирует санкционные риски, но и имеет обязательную цессию во всех рисках, передаваемых за рубеж. Всех это напрягало.

Но, как рассказала госпожа Толстова, модель «Африка Ре» также предполагала обязательную цессию. То есть, видимо, для запуска национальной или наднациональной схемы перестрахования обязательной цессии не избежать, для того, чтобы все оказались счастливы в итоге. Надо немножечко заставить к этому счастью двинуться. В этом плане опыт Белоруссии просто уникальный. Они сделали государственного перестраховщика очень давно. И, я так думаю, что у них там большинство страховщиков, все-таки, счастливы.

Господин Ханин, а каково Ваше мнение относительно обязательной цессии для казахстанских компаний, в случае появления подобного, наднационального страховщика. Насколько такая схема будет приемлема, либо не приемлема для казахстанского рынка?

Ханин О.: Я думаю, что тут однозначного ответа на вопрос быть не может. Но я выскажу свое мнение. Вы говорили, что, в основном, риски, которые рынок Казахстана передает на перестрахование - это имущество, ответственность и грузы. Почему казахстанские страховые компании вынуждены отдавать риски  по имуществу, ответственности и грузам в международное перестрахование? Я думаю, здесь ответ понятен. Малые тарифы, высокие объемы ответственности, надо защищать свои портфели и надо передавать риски. Мы же не работаем с вами в отряде самоубийц,  чтобы оставлять на себе безумное количество ответственности, при этом не думать о будущем своей компании?

Касательно, создавать или не создавать в Казахстане такую компанию, которая бы занималась какими-то такими грандиозными проектами в части страхования. Мне кажется, что здесь должен быть посыл что, все-таки, это компания, если она будет создаваться, должна быть институтом развития. Да,  именно институтом развития рынка. Возможно, это будет связано со страхованием от катастроф и катаклизмов или крупных рисков, там где нужно перестраховочное покрытие. Возможно, мы пойдем по пути какого-то фонда, как в Турции. Или еще что-нибудь в этом духе. То есть вариантов очень много. Но, в первую очередь, это должен быть институт развития.

Мне бы хотелось вспомнить  правило желтых страниц (yellowpages). Когда государство не создает на конкурентном рынке какую-то структуру, которая вмешивается в этот рынок, как такой же игрок и, при этом забирает на себя часть бизнеса, имея преференции, данные законодательством. И здесь очень важно понимать, что в Казахстане, в принципе, страховой рынок развит. У нас большое количество страховых компаний, которые активно между собой конкурируют. И, возвращаясь к тому, что создавать или не создавать такую государственную компанию, я еще раз хочу отметить, что это должен быть институт развития.

Понятно, что, если такой институт развития в Казахстане будет, то будут те же самые доводы, как и в России, когда страховые компании были против. Понятно, что нужен баланс рисков. Но поймите, РНПК было создано для того, чтобы  были покрыты санкционные риски. Это те риски, которые никто не хотел размещаться и брать. А уже потом появилась идея обязательной цессии, чтобы сбалансировать портфель. Вопросов будет много. И я думаю, что путь, по которому пойдет Казахстан, он будет очень своеобразный и, как всегда, уникальный.

Хотелось бы, конечно, взять передовой опыт или иметь возможность посмотреть, как это работает в других странах. Но, по моему мнению, если будет принято решение о создании такой компании в Казахстане, то  это должен быть, все-таки, институт развития, деятельность которого будет направлена в какую-то определенную область. Поэтому, я думаю, что вопросов будет много. Будет много на них и ответов. Я думаю, мы придумаем очень хорошую схему, если будет необходимость ее реализации в Казахстане.

Модератор: А инициатива должна, все-таки, быть от регуляторов или от рынка в этой части? Бизнес может сам между собой договориться и сказать: «Регуляторы, а давайте что-то сделаем?» Либо рынок будет сидеть и ждать от регулятора добрых вестей. Как вы считаете? Есть ли возможность сесть рынкам за стол переговоров и каким-то образом обсудить дальнейшую судьбу совместного рынка?

Юрьев А.: Мое личное мнение таково, что это возможно исключительно по решению регуляторов. Я не очень верю в то, что рынок консолидируется и будет принимать решения: «А давайте будем вводить надгосударственные системы перестрахования?» И не важно, в каком виде эта система будет выглядеть, в виде наднационального перестраховщика либо некого пула, национальных страховщиков и не очень национальных страховщиков. И так далее. То есть, формы могут быть разные. Но мы обязательно столкнемся с вопросами, которые будем не в состоянии решить. Попытаюсь объяснить, почему, как мне кажется, это не та задача, которую будут ставить перед собой участники рынка. Во-первых, у нас разные регуляторные требования в разных странах, начиная от солидарной ответственности, субсидиальной ответственности и всего остального. Как только мы начнем говорить о том, по какому сценарию должна будет работать схема, какие должны быть бизнес процессы, какие риски приниматься, на каких условиях распределяться, то учитывая наши разные национальные подходы к регулированию, мы столкнемся с базовыми вопросами, по которым не сможем договориться. Нужно будет понимать, какого рода регулирование должно применяться в данном конкретном случае. А это могут сделать только национальные регуляторы. Ну, это мое мнение.

Ханин А.: А нужно ли вообще для сложившихся коммерческих рынков стран ЕврАзЭС идти по пути создания какой-то надстрановой  схемы. Мы знаем друг друга. Мы встречаемся, мы общаемся. По большому счету, нужно снять возможные барьеры. И это зависит от регуляторов, это зависит от национальных законодателей. А дальше, это должен быть абсолютно рыночный механизм. Если кто-то хочет работать с РНПК, то РНПК заявило о своей открытости для диалога. Если кто-то хочет работать с другими компаниями, то это тоже не вопрос. Вопрос только в одинаковых правах доступа на рынки друг друга. Вот и все. То, что мы слышим друг друга и знаем друг друга, является гарантией того, что бизнес начнется. Он начнет восстанавливаться в объемах. Да, это произойдет не на следующий год. Но эту дорогу придется пройти.

Толстова Е.: Я еще хотела добавить. В принципе, опять же, если говорить про международный опыт, то мы рассматриваем те пулы, которые есть. Но, если посмотреть на работу имеющихся страховых пулов, то они насаждались страховому рынку и обсуждались со стороны регулятора. В итоге, если посмотреть на уровень проникновения, то вроде бы, как можно было бы предположить, что будет 100 % премий передано в эти пулы. А уровень проникновения в этих пулах меньше 20 %, поэтому, здесь опять же говорить о том, что это некий эффективный инструмент, не приходится.

Есть общепринятые нормы взаимодействия между перестраховочными компаниями, которые могут позволить взаимодействовать. Опять же, как сказал господин Галушин, если вступить в некий диалог и взаимодействовать, то это, наверное, будет более рациональным решением, чем создавать надстройки, которые в итоге могут привести, к каким-то усложнениям, как, например, взаимодействие между странами ЕврАзЭС и международным рынком. Наверно, это тоже стоит учитывать при создании единой перестраховочной емкости.

Например, China Re является государственным перестраховщиком в Китае, но, сейчас обязательная цессия не настолько строга, как была раньше. Даже такие закрытые рынки идут в сторону либерализации. Возможно, не такими быстрыми шагами, как это было, например, в Бразилии с государственной перестраховочной компанией. Опять же, опыт показывает, что, нормальное взаимодействие на уровне договорных отношений между перестраховочными компаниями - это самый правильный этап с точки зрения становления различных перестраховочных рынков.

Модератор: Если есть емкость и нужно ее отработать, тогда страховщики сядут и договорятся. А, если нечего отрабатывать, тогда и говорить не о чем. Ну, я думаю, что все-таки, наши такие обсуждения, они очень полезны, с точки зрения понимания коллективным разумом: «А куда мы идем? И во что это в итоге может вылиться?» Поэтому, я думаю, что установление прямых контактов через прямые коммуникации, прямые договора перестрахования, работа в рамках каких-то перестраховочных программ между бизнесами, это то, что действительно сейчас актуально и работает, как и работало всегда. В какие-то периоды времени с небольшим ограничением. Но, я надеюсь, что действительно сейчас какие-то рейтинговые барьеры начнут немного ослабевать. И, в итоге, настанет день, чтобы страховым компаниям и регуляторам страховых рынков сесть и поговорить о какой-то единой наднациональной емкости. Вот тогда этот разговор будет предметным и конкретным. А сейчас это просто некие такие рассуждения на тему: «Почему бы нам тоже не сделать это, но есть ли в этом какой-то смысл для бизнеса?»

По матеиалам Allinsurance.kz