Поскольку газеты полны статей о проблемах, с которыми сталкиваются семьи мигрантов, легко подумать, что причины их вынужденного переселения устраняются.
Но в большинстве случаев такой вывод был бы ошибочным.
Сегодня работа над проблемой вынужденной миграции сконцентрирована почти исключительно на оказании помощи беженцам, когда они уже бегут, а не на ликвидации причин их бегства. Для того чтобы справиться с мировым кризисом беженцев, на его причины надо обращать такое же внимание, как и на последствия.
Зачем вообще родители рискуют собственной жизнью и жизнью своих детей, покидая дом и отправляясь в неизвестность? Что можно сделать, чтобы защитить семьи от вынужденной миграции в принципе? Таковы некоторые из ключевых вопросов, на которые мои коллеги и я попытались ответить в новом докладе ОЭСР «States of Fragility 2018». Его данные улучшают понимание ситуации и – тревожат.
К 2030 году более 80% бедного населения мира будет проживать на территориях, определяемых как «нестабильные» (fragile). Этот статус может быть вызван разнообразными политическими, социальными, экономическими и экологическими причинами, а также причинами, связанными с безопасностью. К сожалению, при сохранении нынешних тенденций на устранение факторов, способствующих этой нестабильности, будут и дальше направляться слишком малые суммы помощи развитию. Например, в 2016 только 2% из $68,2 млрд официальной помощи развитию (сокращённо ОПР), направленной в регионы, которые страдают от нестабильности, использовалось для предотвращения конфликтов и только 10% – для инициатив по восстановлению мира. Вывод может быть только один: мы должны изменить то, как распределяется ОПР.
По данным Агентства ООН по делам беженцев, рекордные 68,5 млн человек стали вынужденными переселенцами в 2017. Многие из этих людей прибывают всего лишь из пяти стран: Афганистан, Мьянма, Сомали, Южный Судан и Сирия. И хотя страны, принимающие беженцев, срочно нуждаются в деньгах для долгосрочных решений, связанных с переселенцами, основная часть ОПР по-прежнему направляется на краткосрочные решения. В прошлом году на гуманитарные инициативы, например, обеспечение продовольствием и предоставление крова, приходилась примерно треть всей суммы ОПР, и эта доля растёт уже почти десятилетие.
Напротив, финансирование строительства школ, больниц и другой инфраструктуры продолжает отставать. Можно понять, почему финансовые доноры склоняются к решениям, которые предполагают оказание неотложной помощи вынужденным переселенцам, но игнорировать долгосрочные нужды беженцев совершенно близоруко. Проще говоря, амбиции международного сообщества в отношении оказываемой помощи должны измениться, не ограничиваясь сиюминутной поддержкой людей; ему также необходимо предложить мигрантам будущее.
При условии правильного распределения средств ОПР может стать мощным инструментом для предотвращения конфликтов и разворота тех тенденций, которые способствуют нестабильности. Кроме того, подобные расходы часто становятся источником надежды для мигрантов, поскольку во многих кризисных зонах ресурсы ОПР являются одним из наиболее надёжных источников финансирования. Это особенно верно в тех случаях, когда чрезвычайные ситуации затягиваются и уровень финансирования, как правило, снижается, поскольку иссякает поддержка из других источников.
Развернуть существующие тенденции расходования средств ОПР будет, конечно, не просто. Нестабильность проявляется во множестве форм, и для решения столь различных проблем, как вооружённый экстремизм, изменение климата, организованная преступность, гендерная дискриминация, потребуется новая стратегия расходования средств на развитие.
Тем не менее необходимость в действиях становится неотложной. Если оставить без внимания конфликты, насилие и другие формы нестабильности, они отбросят на десятилетия назад прогресс в развитии, ещё сильнее содействуя той самой динамике, которая и приводит к нестабильности. Если международное сообщество не изменит свои подходы к инвестициям в уязвимые регионы, мир не сможет выполнить ключевую задачу «Целей устойчивого развития» ООН: не оставить никого позади.
В расходовании средств на долгосрочные решения есть и финансовый смысл. По данным ООН и Всемирного банка, если направлять больше денег на программы предотвращения конфликтов, можно ежегодно экономить до $70 млрд на издержках, связанных с переселением беженцев. Мир уже согласился с идеей экономической эффективности профилактических мер в здравоохранении (например, проводя регулярный скрининг и проверки), но эта философия пока ещё не применяется к политике в сфере миграции. Ситуацию можно и нужно менять.
Глобальные миграционный кризис – худший со времён окончания Второй мировой войны – пожирает огромные суммы финансового и политического капитала. Для его эффективного урегулирования следует переключить внимание на повышение стабильности и безопасности и создание надежд на лучшее будущее в тех местах, откуда прибывают мигранты. Это означает, что сообществу всех, кто занимается развитием, а особенно официальным спонсорам, надо переосмыслить свои приоритеты и политику.
Подготовлено forbes.kz