В идее о единой валюте ЕАЭС я вижу только торчащие политические "уши"

В.Б. 29 марта исполнится 25 лет со дня выступления в 1994 году Нурсултана Назарбаева с лекцией в МГУ. Эту дату принято считать точкой отсчёта евразийской интеграции. Прежде чем проследить эволюцию этого процесса, рассмотрим сравнительно свежий информационный повод, на который ты откликнулся в фейсбуке.

Ловушки единой валюты

В первый день весны президент Белоруссии Александр Лукашенко заявил о согласии перейти на единую валюту с Россией.

Мы к Батьке ещё вернёмся, но так совпало, что накануне, 25 февраля, на Informburo.kz вышла моя колонка "Имперские предъявы". Предлогом для неё послужила заметка Александра Разуваева, директора российского информационно-аналитического центра "Альпари", в которой финансовый аналитик рассуждает о возможной деноминации тенге, хотя она за 25 лет существования национальной валюты ни разу не проводилась.

Я привёл ещё несколько примеров того, как российские эксперты, дипломаты, политики, депутаты, телеведущие федеральных каналов обсуждают казахстанскую повестку дня как внутрироссийскую. Словно она несамостоятельна.

Г-н Разуваев прислал в редакцию ответ на мою колонку. Мы воспроизводим его в конце нашей беседы – те, кто доберётся, смогут оценить этот текст по достоинству.

Финансовый аналитик высказывает несколько любопытных идей. В частности, продолжает настаивать, что это он придумал название для единой валюты – "алтын", хотя я в колонке доказал, что глава Казахстана сделал это раньше. Открывает интересный исторический факт, что Пётр победил европейцев, но не уточняет, всех или только шведов. И т. д. Не буду это комментировать, потому что увлекательная дискуссия уведёт в сторону от нашей темы.

Но ключевой, на мой взгляд, абзац в ответе я позволю себе процитировать: "В рамках дедолларизации Россия старается максимально уйти от доллара во внешней торговле. Это выглядит достаточно разумным. Риск санкций очень серьёзен. Доллар для россиян вполне может стать токсичным активом, что, естественно, не отменяет его статуса единственной мировой резервной валюты".

А Лукашенко тем временем заявляет: "Сегодня нам предлагают валюту. Мы – за! Конечно, это будет рубль. Это будет не российский или белорусский рубль, это будет наш общий рубль, если он будет".

Конечно, фигуры обоих спикеров несопоставимы. Тем не менее, тема единой валюты приобретает неожиданный поворот. Идея "алтына" (или "общего рубля") в ЕАЭС как возможной замены доллару, которая сквозит в высказывании А. Разуваева, достаточно свежа.

Предлагаю тебе поговорить об этом не в финансовом контексте, а в геополитическом. В своём фейсбуковском посте ты назвал согласие белорусского президента на монетарную унификацию "тревожным сигналом для Казахстана" и написал, что "эта тема мощно продавливается Кремлём".

Д.С. Начнём с того, что в основе любых взаимоотношений лежит такой важный актив, как доверие. Можно сколько угодно разглагольствовать о единой или наднациональной валюте, об общей электронной валюте, но отсутствие доверия между игроками превращает все эти пустые разговоры в информационный шум. И основная проблема России в том, что она такой важный актив, как доверие, уже потеряла. Ведь своим поведением, своей внешней политикой Кремль явно указывает на то, что ни о каких равноправных отношениях – даже со своими партнёрами по ЕАЭС – речи быть не может. Для Москвы мы уже её сателлиты, поэтому, как ты правильно заметил, вся эта околополитическая российская тусовка стала часто совать свой нос во внутренние дела Казахстана, будь то решение о введении латиницы или наша договорённость предоставить США казахстанские каспийские порты для транзита невоенных грузов из Афганистана.

И даже когда речь идёт о таком финансовом инструменте, как единая валюта, я вижу в этой идее только торчащие политические "уши", а не экономическую целесообразность.

Когда вводили евро, там, конечно, тоже определённые политические задачи ставились, но этот инструмент создавался, в первую очередь, как финансово-экономический, а не геополитический.

В.Б. Да и вообще Евросоюз вырос из чисто экономического Европейского объединения угля и стали, возникшего в 1951 году.

Д.С. Да, в фундамент ЕС закладывалась политическая воля, но всё-таки во главу угла ставили экономические интересы и равноправные отношения всех членов. Хотя чуть позже и там начались разногласия по поводу образа "старших братьев" в лице Франции или Германии, которые тянули одеяло на себя. При этом даже опыт евро указывает на то, что единая валюта может рано или поздно стать жертвой политической конъюнктуры, которая породила евроскептиков.

Поэтому заявления, звучащие в России о возможности создания единой валюты, – от лукавого. В основе этой идеи лежит конкретная геополитическая задача – привязать бывшие советские республики к "русскому миру": кого-то угрозами, кого-то пряниками.

Здесь можно вспомнить две статьи, которые за последние год-полтора опубликовал Владислав Сурков (один из главных российских идеологов, помощник В. В. Путина. – Авт.). Первая – "Одиночество полукровки", о геополитическом одиночестве России. Вторая – "Долгое государство Путина", о путинизме как аналоге марксизма, о том, что Путин сформировал государство нового типа.

Они означают, что конфронтационный стиль будет доминировать во внешней политике России в соответствии с принципом "Кто не с нами, тот против нас". И судя по всему, кремлёвские идеологи в этот мир захотят затянуть партнёров по Евразийскому экономическому союзу и ОДКБ, чтобы своё "геополитическое одиночество" Россия переносила легче. А это явная угроза национальным интересам Казахстана, так как "одиночество" противоречит многовекторности нашей республики. К тому же суть этого понятия В. Сурков объясняет известной фразой: "У России только два союзника – армия и флот".

Здесь можно согласиться с мнением немецкого политолога Сюзанне Шпан, которая отметила, что в России, скорее всего, будет как в Советском Союзе, где основные финансы направлялись в военно-промышленный комплекс, а остальные отрасли отставали в развитии. В итоге Россия опять будет опираться на два "костыля" – ВПК и сырьё.

И разумно ли с таким государством вообще создавать единое экономическое, а тем более финансовое пространство? Тем более что даже без единой валюты тенге привязан к российскому рублю, как хвост к собаке, делая нашу финансовую систему ещё более уязвимой, особенно в условиях антироссийских санкций, которые растянутся на десятилетия.

Эволюция интеграции: от локомотива к тормозу

В.Б. Я прошу прощения, но изначально инициатива создания единой валюты исходила из нашей страны. А об интеграции Казахстан активно говорил не только в 1990-е, но и все 2000-е годы. Правда, в начале 2015 года Елбасы сказал, что единая валюта уже не стоит на повестке дня.

Д.С. Здесь нужно исходить вот из чего. Впервые идея интеграции действительно была озвучена в 1994 году. А незадолго до этого, в 1993-м, нас вытолкнули из рублёвой зоны. То есть возникало ощущение, что призывы Президента восстановить оборванные связи были, в том числе, связаны с тем, что у нашей власти тогда сохранялся страх перед самостоятельным плаванием, и ещё не выветрился образ "старшего брата" в Москве.

Что касается 2000-х, то призывы к интеграции имели уже другой контекст, более личностный, – желание стать неформальным лидером постсоветского пространства в качестве главного интегратора. Но события в Украине быстро остудили все эти надежды, показав, что Россия не собирается ни с кем делить постсоветское пространство и учитывать чьи-либо интересы.

В.Б. Однако появление объединительной идеи в 1994 году не было ситуативным событием, она грела душу ещё 20 лет.

Д.С. Но и не замыкалась только на российском направлении. Такие же интеграционные инициативы были у Казахстана и по отношению к Центральной Азии: несколько попыток создать подобие региональной кооперации. Но не получилось, и Казахстан тогда разочаровался в центральноазиатском сотрудничестве. Кстати, после этого и произошла переориентация в сторону более тесной интеграции с Россией, которая после событий в Грузии в 2008 году стала формировать лояльный альянс из соседних государств. Это вылилось в 2010 году в создание Таможенного союза. В Казахстане рассматривали его, в первую очередь, как экономический проект. И до 2014 года у нас воспринимали Россию как предсказуемого игрока, который разделяет такую же позицию. После аннексии Крыма и введения антироссийских санкций оптимизма в Астане поубавилось, как и доверия. И теперь Россию в Казахстане воспринимают не как локомотив экономического сотрудничества, а больше как его тормоз.

В.Б. Ты сказал очень общо: "воспринимают". То есть на всех уровнях?

Д.С. На официальном уровне об этом, естественно, напрямую никто говорить пока не будет. Но явно видно, как тема ЕАЭС в информационном поле Казахстана постепенно отходит в периферийную зону. А на первый план всё активнее выходит сотрудничество с Китаем (что, кстати, тоже несёт немало рисков).

Но мы сами себя загнали в ловушку ЕАЭС, из которой сложнее будет выбраться, чем войти. А появление единой валюты будет означать конец нашей финансово-экономической независимости, а вслед за тем и потерю политического суверенитета.

В чём главный риск заявления Лукашенко, что он не против единой валюты? Понятно, что Батька – человек непредсказуемый: сегодня слово дал, завтра назад взял. Это не первый раз с ним происходит. Тем более, что речь пока шла о единой валюте лишь в рамках некоего союзного объединения.

В.Б. Союзного государства России и Белоруссии.

Д.С. Но если представить, что Минск и Москва придут к такому монетарному соглашению, не стоит забывать, что это сделают два члена ЕАЭС. И не исключено, что со временем Кремль предложит присоединиться к этому проекту Кыргызстану, Таджикистану, Армении, которые в значительной степени зависят от России. Если и они поддержат эту идею, то Казахстан в ЕАЭС окажется в меньшинстве и под давлением большинства. Нужно это нам? Конечно, не нужно.

Но наша попытка сохранить экономический суверенитет будет восприниматься Россией как враждебный шаг. Как желание разрушить ЕАЭС.

Своим заявлением Александр Лукашенко активизировал желанный для России повод и дальше поднимать тему единой валюты. Если её постоянно проговаривать, со временем она может материализоваться – в этом опасность.

В.Б. В общем, подозреваю, что 25-летие интеграции у нас будут отмечать не очень широко.

Д.С. По крайней мере, не так триумфально, как подавали в 2014 году подписание Договора о ЕАЭС. Сейчас скептиков появилось немало и внутри нашей власти.

Интересно, что параллельно с заявлением Лукашенко Казахстан направил в Евразийскую экономическую комиссию претензию из-за новых российских налоговых правил. Москва не удосужилась поставить о них в известность другие страны-члены ЕАЭС, хотя эти правила могут отразиться на их торговых отношениях с Россией.

А если копнуть глубже, то с момента создания ЕАЭС каждый год мы видим лишь целый вал взаимных претензий, обид и торговых войн. При этом в России всё чаще подают западные санкции как повод усилить импортозамещение в стране. Но это также означает, что российское бизнес-лобби под этим лозунгом будет ещё более активно защищать свой рынок от конкурентов из других стран-участниц ЕАЭС.

Поэтому неудивительно, что, по официальным данным, в прошлом году экспорт Казахстана в страны ЕАЭС составил всего около 6 млрд долларов, а импорт – 13 млрд. А во внешнеторговом обороте Казахстана со странами ЕАЭС на долю России пришлось почти 92%. То есть оттуда мы больше импортировали, чем туда экспортировали. И не только потому, что у нас мало что есть предложить российскому рынку, но также из-за того, что Россия, постоянно придумывая нетарифные методы регулирования, искусственно создаёт препятствия для казахстанской продукции, которую мы могли бы на этот рынок поставлять.

Евразийская интеграция сложилась задолго до Разуваева

Так уж исторически сложилось, что немалую часть своего профессионального времени я уделяю вопросам восточного вектора развития России, являюсь сторонником создания единого рынка товаров, услуг и капитала стран Евразийского Союза и прежде всего РФ, Беларуси и Казахстана. Кроме того, я эксперт в области исламских финансов и банкинга, автор ряда статей по истории и экономике Древней Руси, Золотой Орды, тюркских народов и Ирана, а также названия единой евразийской валюты – "алтын". Эти и другие вопросы мне доводилось обсуждать в прессе России и СНГ, на встречах с послами Казахстана, Азербайджана и многих других азиатских и восточных стран, а также на ежегодном Исламском саммите в Казани. Обращаю ваше внимание, что я, прежде всего, даю свои прогнозы и ни в коем случае не навязываю свою точку зрения. Решение в любом случае остаётся за этими странами СНГ и ЕАЭС. Тем не менее, я рад, что мои статьи и комментарии не только читают, но и оспаривают авторитетные лидеры мнений, а главное, что мой недавний прогноз стал основанием для триумфального возвращения Вадима Борейко в большую журналистику.

Осколки одной империи

С моей точки зрения, и Россия, и Казахстан являются осколками империи Чингизидов. В 2019 году будет отмечаться 750 лет Золотой Орды. Можно, конечно, спорить, кто основал Россию – киевские князья или ханы Золотой Орды, но единой страной, или русско-тюркским миром, россияне стали только при Орде. Это прекрасно показали великие русские учёные Петр Савицкий и Лев Гумилёв. Московское царство не рвало с ордынскими традициями (царский титул, включение ордынских законов и обычаев в Царский судебник и в обычное право, активное подключение тюркской знати к управлению государством) и являлось вполне гармоничным наследником Орды, продолжением заключённого ещё в XIII веке союза Александра Невского и Бату-хана. Иначе бывшие ордынские народы, прежде всего тюрки Казани, Астрахани и Сибири, никогда бы не признали власть Москвы.

Не стоит навязывать рубль

В рамках дедолларизации Россия старается максимально уйти от доллара во внешней торговле. Это выглядит достаточно разумным. Риск санкций очень серьёзен. Доллар для россиян вполне может стать токсичным активом, что, естественно, не отменяет его статуса единственной мировой резервной валюты.

С США Россия торгует мало. Основные партнёры – Китай и Евросоюз. В рамках СНГ Россия старается навязать партнёрам российский рубль, что есть невыгодно и неправильно. Президент Беларуси Александр Лукашенко недавно говорил, что возможна только наднациональная денежная единица – аналог евро, – и в этом он однозначно прав.

Но это политика, а экономика заключается в том, что российский рубль – слабая валюта, неинтересная для инвестиций даже с учётом сильно недооценённого российского рынка акций. Но слабая искусственно, так как Банк России ежедневно проводит интервенции в поддержку доллара в интересах Министерства финансов. Именно поэтому я всегда был сторонником наднациональной денежной единицы. Учитывая разный уровень развития стран, входящих в Евразийский Союз, в обозримом будущем это возможно только для России, Беларуси и Казахстана.

На фоне благоприятной конъюнктуры макроэкономика РК выглядит здоровой, её перспективы умеренно оптимистичны. Однако уже очевидно, что темпы роста экономики реально нарастить не только за счёт впечатляющих объёмов нефтедобычи и растущих цен на сырье. Нужно развивать розничную торговлю, сферу услуг и другие несырьевые направления.

Пример Евросоюза нам в помощь

Вообще, Запад – другая цивилизация, отличная от Российской Федерации и Казахстана. Но учиться, в том числе у Запада, никогда не грех. Сам Пётр Великий перенимал опыт у европейцев, благодаря чему в итоге их и победил. С моей точки зрения, лучший путь для евразийской интеграции – это опыт Евросоюза. Именно по нему стоит идти России, Казахстану и другим странам-участникам. Про назревшую деноминацию российского рубля я уже писал неоднократно – копейка рубль бережёт.

Ни капли национализма

В России (хотя правильнее сказать – в российском информационном поле) действительно существуют публичные фигуры, которые позволяют себе не самые дружественные высказывания относительно Казахстана. Обычно это политики, писатели, публицисты националистического или национал-патриотического толка. Любому здравомыслящему человеку и, тем более, медийному лицу меньше всего хотелось бы оказаться в их компании. Национализм в любом проявлении отвратителен.

Александр Разуваев,
директор информационно-аналитического центра Альпари