Не доверяя страховому рынку, государство намерено само страховать крупные риски. В итоге вероятна ситуация, когда государственная бюрократия просто не справится со своими функциями
За последние месяцы обозначилась тенденция усиления государственного присутствия на страховом рынке. Помимо косвенного влияния на страховой сектор через участие Национального банка в инфраструктуре страхового рынка — Единой страховой базе данных (ЕСБД) и Фонде гарантирования страховых выплат (ФГСВ), государство имеет непосредственную возможность влиять на расклад в страховом секторе. Стопроцентные «дочки» правительства — КСЖ «Государственная аннуитетная компания» (пакетом управляет Министерство труда и социальной защиты) и «Казэкспортгарант» (управляется фондом «Самрук-Казына») составляют здоровую конкуренцию частным компаниям. И, судя по всему, государство укрепляет позиции активного игрока.
В планах правительства — форсированная реализация двух важных и масштабных проектов: обязательного страхования населения от катастрофических рисков и медицинского страхования. Компании, участвующие в таком страховании, получат доступ к сбору колоссальных премий и к перераспределению бюджетных денег, направляемых на содержание медицины. На ближайшие несколько лет эти два класса страхования станут драйверами развития страхового рынка. Именно они помогут компаниям привлечь массового страхователя, формируя страховую культуру населения.
Но похоже, что частный бизнес не сможет принять участие в проектах. Концепции страхования этих рисков предусматривают создание государственных фондов, исполняющих роль первичного страховщика. Для частного сектора, работающего в конкурентной среде, появление государственных фондов-монополистов грозит потерей перспективных направлений и, как следствие, неполучением дополнительных премий и опыта работы. Это приведет к тому, что капитализация большинства страховых компаний останется на сегодняшнем низком уровне и в будущем произойдет снижение конкурентоспособности отечественных страховщиков.
Но и потребитель не выиграет от страхования в государственных фондах. В отличие от частных компаний, имеющих разветвленную сеть филиалов, госфонд больше нацелен на сбор премий, чем на постпродажный сервис, что для клиента является действительно важным. В итоге репутационные риски страхового сектора возрастут значительно, а идея массового народного страхования будет дискредитирована.
Драйверы раздора
Страхование остается одним из немногих динамично развивающихся финансовых секторов, показывая положительную динамику сбора премий. Тем не менее существующие классы страхования не позволят игрокам расширять бизнес. Проникновение самого массового вида страхования, обязательной ответственности автовладельца, составляет 80%; автопарк в стране существенно не увеличивается, и перспектива роста этого страхования ограничена. Как следствие — по итогам 2012 года прирост премий по обязательному страхованию вырос лишь на 7,1%.
Добровольное имущественное страхование (ДИС) фактически стагнирует. По итогам 2011 года ДИС показал рост в 10,3%, а в 2012 году — лишь в 1,5%, снизив долю в совокупных премиях с 43,6 до 36,7%. Добровольное личное страхование (ДЛС) в 2011 году выросло на 52,3%, в 2012 году — на 59%, увеличив долю в собираемых премиях с 30 до 40% благодаря спросу на пенсионное аннуитетное страхование, страхование жизни и страхование от несчастного случая.
Однако рост премий никак не связан с качественным развитием личного страхования. Премии собираются благодаря активизации потребительского кредитования, при котором страхование заемщика — неотъемлемое условие выдачи займа. А стремительный перевод пенсий из НПФ в страховые компании больше свидетельствует о недоверии к пенсионной системе, нежели о внезапном росте гражданского страхового самосознания.
Предложение новых обязательных и емких видов страхования добавило бы рынку нужной динамики. В этом плане обязательное медицинское страхование (ОМС) и страхование катастрофических рисков — идеальные драйверы роста. К тому же введение обязательного медицинского и катастрофического страхования решит в будущем важную финансовую задачу: сократит бюджетные выплаты на больных и пострадавших, поскольку лечение и потеря недвижимости будут возмещаться из страховых премий. Такое страхование несет и социальную функцию, стимулируя население становиться более ответственным за свое здоровье и свое имущество, что является нормальной практикой во многих странах.
На государственном уровне понимают необходимость развития катастрофического и медицинского страхования. МЧС разработало концепцию страхования катастрофических рисков. Все настойчивее звучат разговоры по обязательной медицине. Пока все упирается в нежелание Министерства здравоохранения отдавать в страховой сектор выделяемые на медицину бюджетные миллиарды. Но по оценке страхового рынка закон об ОМС будет принят в обязательном порядке.
Однако по этим двум проектам государство намерено обойтись без частного страхового бизнеса, передав права сбора премий и урегулирования убытков специально созданным государственным фондам. Для государства плюсы такой схемы очевидны. Наряду с пенсионной кубышкой в 3,4 трлн тенге активы страховых фондов будут управляться Национальным банком, принося инвестиционную прибыль акционеру. Вместо старого сценария, когда государство деньги тратило, появится новый, по которому государство деньги собирает и зарабатывает.
Частному страховому бизнесу «потеря» новых классов страхования грозит дальнейшим вялотекущим существованием. Финансовая устойчивость и капитализация компаний останется на нынешнем уровне: у акционеров страховых компаний не будет стимула развивать бизнес, поскольку самые интересные и нужные потребителю виды страховой защиты отойдут к государству. А для развития добровольных видов требуются не только терпение и время, но и деньги, которые как раз и можно заработать на ОМС и катастрофах.
Не проиграть в будущем
Но главное в том, что стратегически неверная реализация правильной идеи несет ущерб самой идее. Новые виды обязательного страхования, предлагаемые чиновниками, ставят задачу заменить расходы, которые несет бюджет, расходами страховщика, и построены они по методу бюджетной оптимизации, подменяя рыночное страхование и не принося пользы обществу.
Практика стран, где ОМС передано в конкурентную среду, показывает, что страховая компания является эффективным инструментом борьбы с медицинской коррупцией и плохим качеством обслуживания. В Украине, которая успешно практикует ОМС, развивая рыночное страхование, подсчитали, что полис ОМС существенно, до 2,5 раза, экономит затраты на медикаменты, составляющие до 70% стоимости лечения. Строгий контроль со стороны страховщика за врачебным назначением и счетами лечебных заведений позволяет сократить дорогие или ненужные назначения, поскольку страховщики просто не оплачивают такие счета. Тем самым наличие страховой компании дисциплинирует медучреждение в плане расходования средств страхователей. В противовес уместно вспомнить печальный опыт Казахстана с созданием Фонда обязательного медицинского страхования (ФОМС) в начале девяностых годов прошлого века, когда средства фонда были украдены, а сама идея медицинского страхования дискредитирована на долгие годы.
В идеале, как это принято в развитых странах, схема должна быть следующей. Страховые компании выступают первичными страховщиками, государственный фонд берет на себя функции перестраховщика, в свою очередь перестраховывая риски на внешнем рынке. Именно при таком раскладе сил можно говорить о качественном страховании. Собирая премии, компании проводят андеррайтинг рисков, поднимают качество своего портфеля, выставляют рыночные конкурирующие между собой тарифы. В такой схеме риски четко распределены, и система управления рисками работает нормально. Если же премии собирает госфонд, то тарифы будут социально фиксированными, представляя собой очередной подушевой налог.
Отдельный вопрос — осуществление выплат. Если бы в схеме страхования ОМС и катастрофических рисков сидели страховые компании, то всю работу со страхователями вели бы они. У госфондов такой армии рабочих рук, скорее всего, не будет. Поэтому в катастрофах страховать, с точки зрения трудозатрат, выгодней определенную квадратуру, а не всю недвижимость, что и предлагается сделать. Получается некий коробочный продукт с понятным простым риском и легко просчитываемой ценой. Однако на выходе потребитель получит не полноценную страховую защиту, а некий экономвариант в виде урезанной компенсации. Что касается ОМС, то госфонд вряд ли будет вести контроль над врачебными аппетитами, поскольку не будет иметь надлежащего для этого числа сотрудников. В обоих классах страхования велика вероятность развития коррупции и мошенничества. В итоге репутационные риски для страхового сектора возрастут значительно.
Минимум рисков — минимум ответственности
Здесь самое время задать справедливый вопрос: почему же при всем положительном международном опыте казахстанские чиновники пытаются отыскать собственный путь развития столь важных для общества классов страхования? Все потому, что разработчиками концепций являются профильные министерства и ведомства, а не Национальный банк. Хотя именно он должен быть наиболее заинтересованным в качественном развитии страхового рынка и, соответственно, в изначально правильной разработке страховых законопроектов.
На сегодня ситуация с законотворчеством такова, что разработчиком законопроекта о катастрофических рисках является МЧС. Национальный банк от разработки самоустранился. Страховой сектор к ней не привлекли. А в правильной схеме разработчиком закона должен выступать Национальный банк, экспертами — МЧС и страховой рынок.
Поправки по страхованию ГПО владельцев транспортных средств в части введения европротокола разрабатывает МВД, с которым чиновники Национального банка ни разу не встречались. Законопроект по обязательному страхованию застройщиков разработан Министерством регионального развития. А ведь поскольку Национальный банк отвечает за развитие страхового рынка, он обязан следить за качеством принимаемых страховых законов.
Причина, по которой Национальный банк проявляет законотворческую пассивность, и он не против того, чтобы значительный поток премий ОМС и катастрофических рисков ушел в государственные фонды, имеет два основных объяснения.
В первую очередь у финансового регулятора вызывает сомнение надежность страхового рынка. Капитализация большинства страховых компаний невысокая и не показывает сильной динамики роста. Отношение активов страховых компаний к ВВП на 1 июля 2013года составляет1,46% (на 1 июля 2012 года — 1,35%), тогда как активы банков составляют 43% ВВП.
Отношение страховых премий к ВВП на 1 июля 2013 года — 0,40%, что неизмеримо ниже отношения пенсионных накоплений к ВВП в размере 10%. Похоже, что страховой рынок в 0,2% от ВВП (18 млрд тенге) сильно проигрывает банковскому и пенсионному в интересе со стороны Национального банка.
Во-вторых, согласно последней оптимизации финансового регулирования, прежнего регулятора — Агентство по финансовому надзору, напрямую подчинявшегося президенту — присоединили к Национальному банку. Департамент страхового рынка разделили: методология перешла в Национальный банк под контроль зампреда, а надзор, т.е. проверяющие функции, остались в комитете по финансовому контролю — подразделении, отвечающем за финансовые рынки. Поскольку Национальному банку, как и любому государственному учреждению, присуща здоровая доля бюрократии, участникам страхового рынка сложно оперативно решать вопросы по его развитию. Особенно с учетом того, что в отделе методологии работают всего два сотрудника, которые чисто физически не покрывают потребности рынка в развитии страхования. Поэтому центробанку-регулятору проще перекинуть «сложные» виды страхования в госфонды, сняв с себя ответственность.
Вернуться к рынку
Опыт развития показывает, что рынком движет конкуренция. Усиление государства на страховом рынке не повлияет на качественный рост страховой индустрии. А формальное страхование ОМС и катастрофических рисков подорвет веру населения к страховой защите. Недовольство регулятора капитализацией частных компаний вполне оправданно и логично. Однако если рынку не дать возможности участвовать в предполагаемом массовом страховании, рост капитализации сам по себе не появится.
Проблему недостаточности средств страховых компаний можно решить за счет механизма ГЧП и перестрахования рисков на внешнем рынке. Удачный пример организации страхования катастрофических рисков в Турции и Японии показывает нагрузку именно на частный сектор. Создание страховых специализированных пулов помогает «раскидать» огромную финансовую ответственность на множество страховых компаний, часть из которых является нерезидентами, и там налицо факт диверсификации рисков по географическим рынкам.
Но главное даже не в том, что государство выполняет несвойственную ему роль игрока рынка, вступая в непосредственную конкуренцию с частным бизнесом. А в том, что государство аккумулирует на себе огромные риски, а задачи по улучшению качества медицины и по возмещению ущерба утерянной недвижимости решены не будут. Но ведь именно для этих целей государство вступает в страховую игру.
Журнал Эксперт Казахстан