Построенная в Казахстане АЭС будет полностью чужой, работать она станет на зарубежном топливе, а атомная энергия будет стоить в два раза дороже угольной. К такому парадоксальному выводу пришел экономист Петр Своик, проанализировавший для Forbes.kz возможности казахстанской атомной промышленности
Озвученное в президентском послании-2014 поручение правительству приступить к строительству первой в Казахстане атомной электростанции вызывает ощущение дежавю. Такая задача ставится не первый раз, и не первый раз правительство пытается хотя бы выбрать площадку.
В прошлом году, например, дело дошло даже до создания комиссии из нескольких министров и акимов четырех областей, которая к назначенному (и давно прошедшему) сроку должна была определиться с местом дислокации АЭС. Однако акимы, похоже, соревнуются не за право угнездить у себя первую ласточку атомной энергетики, а, наоборот, отшугнуть ее от себя подальше.
Это, в общем, понятно, поскольку радиофобия устойчиво разлита не только в широких народных массах, но и в верхах тоже. И это как раз тот самый случай, когда власть есть плоть от плоти собственного народа.
Между тем, политическое решение принято, и тихий саботаж правительства вряд ли изменит ситуацию. Поэтому нам стоило бы получше понять, что такое атомная энергетика для Казахстана и почему нелюбимая всей страной АЭС упорно продвигается высшим руководством страны.
«Казатомпром» на побегушках
Сразу скажу, что лично я – однозначно за развитие атомной энергетики в Казахстане, а набор самых ходовых аргументов типа «не дадим превратить страну в атомную помойку» считаю плодом не только естественного для нас «семипалатинского синдрома», но и элементарного отсутствия просветительской работы со стороны «Казатомпрома» в частности и властей в целом. Официальные инстанции без боя сдали поле общественной дискуссии популистам и неучам, самим своим поведением признавая их правоту.
Другое дело, что имеются два объективных обстоятельства, в силу которых строительство АЭС в Казахстане сейчас преждевременно.
Первый из них: это фактически феодальное устройство власти, при котором действенный государственный контроль за атомным «зверем в клетке» неосуществим. В стране, где всё покупается и продается, играть с атомной энергетикой попросту недопустимо. И, кстати сказать, радиофобия населения, далекая от современных научно-технических знаний и во многом архаичная, в этом смысле совершенно адекватна.
Инстинктивный страх перед прогрессом упакован в совершенно справедливое неверие во власть, собирающуюся этот прогресс осуществлять. Впрочем, здесь я ничего нового не сказал, эта сторона общественного неприятия АЭС давно уже известна.
А вот второй фактор известен и понятен много меньше, на нем и сосредоточимся. Оттолкнемся от логики самого президента: атомную энергетику развивать надо потому, что Казахстан добывает больше всех в мире урана. И это тот наш ресурс, который позволит вырабатывать много дешевой электроэнергии. Здесь первое утверждение соответствует фактическому состоянию дел, второе – не совсем.
Да, по добыче природного урана мы на первом месте в мире. Хотя на собственно «Казатомпром» приходится лишь половина всей добычи, а остальное – это уже канадские, французские, российские и китайские СП. Впрочем, расклад собственности мало что меняет, потому что 100% добываемого урана экспортируется. Существеннее здесь то, что весь этот экспорт – голимое сырье.
Да, национальная компания «Казатомпром» к атомной промышленности отношение имеет. Но примерно такое же, как мальчики-девочки, подающие мячи на турнирах «Большого шлема», имеют отношение к мировому теннису. Фактически Казахстан имеет многовекторную, но абсолютно однопрофильную национальную компанию, обеспечивающую лишь один сервис: извлечение из земли ураносодержащих растворов, осаждение их в закиси-окиси и вывоз для дальнейшей переработки. А в этой дальнейшей переработке и заключена самая суть.
Завод для имиджа
Технологическая цепочка здесь такова.
Для самого главного (и находящегося под строгим международным контролем) топливного таинства – обогащения – закись-окись должна быть переведена в газообразный вид (так называемый гексафторид урана). Процесс называется конверсией, и этой технологической стадии в советском еще варианте «Казатомпрома» не было: сырье сразу уходило в РСФСР. Нынешняя НАК не раз прорабатывала для себя конверсионное производство, не раз грозился построить, но… как не было конверсии - так и нет.
Далее уже обогащенный гексафторид урана в бочках (при обычных температурах это твердое вещество) возвращался в Казахстан, на Ульбинский металлургический завод, где он проходил реконверсию опять в закись-окись, из которой там же, на УМЗ, штамповались так называемые топливные таблетки. Их отправляли обратно в Россию для сборки тех самых ТВЭЛов – тепловыделяющих элементов, которые и являются конечной продукцией ураново-топливного цикла.
После развала СССР россияне, разумеется, создали у себя шунтирующие УМЗ производства, оставив нас без исходного (уже высокотехнологичного) сырья для изготовления таблеток из нашего же урана. Чему мы сами активно поспособствовали, лихо оглашая на весь мир планы совместного с другими мировыми компаниями производства топливных сборок под дизайны уже не российских атомных реакторов.
Планы такие были, есть и будут, вплоть до подписания «конкретных соглашений» и заверений о ближайшем осуществлении. Но что было ясно с самого начала, ясно и теперь: никаких «совместных производств» УМЗ не дождется. Поскольку ни одна мировая атомная компания никогда не пойдет на такое чудачество, как завязать саму себя на переработки своего «святая святых» - обогащенного урана на территории, которую она фактически не контролирует. И которая, к тому же, необратимо втягивается в таможенный и евразийский союзы (читай: в «Росатом»).
Поэтому сообщаю далеко не новую уже новость: УМЗ у нас уже (пока) фактически нет. А если кто скажет, что Ульбинский завод благополучно работает, соглашусь и поясню, что УМЗ – это три разных завода: кроме уранового, там еще бериллиевый и танталовый. К атомной энергетике отношения они не имеют, но имеют свой спрос и загрузку, а потому не простаивают.
Тут можно сказать пару слов насчет наделавшего много шума международного Банка ядерного топлива. На самом деле под этим звучным названием имеются в виду тот самый низко обогащенный гексафторид, в отсутствии которого простаивает урановое производство УМЗ. То есть БЯТ – это выделенный закуток на том же сырьевом складе, только поступать бочки с гексафторидом будут не из России. А храниться сырье будет без переработки, пока не понадобится какой-нибудь далекой стране.
Это примерно как в давно не кормленной семье установить соседскую хлеборезку – чисто для престижа.
На самом деле, если у УМЗ и есть какой-то шанс восстановить и расширить топливное производство, то он как раз во встречном предложении в адрес МАГАТЭ - наладить переработку хранимого «ядерного топлива» в кооперации с мировыми производителями. Но эта тема, как ни странно, даже не поднимается.
Атомная энергия дешевой не будет
Итак, подведем итог. АЭС, построенная в Казахстане, будет полностью чужой. Даже топливо, сделанное из казахстанского урана, будет поставляться из России и являться фактически российским. В том числе чисто экономически: сырьевая составляющая в конечной цене ТВЭЛов будет составлять лишь какие-то проценты.
Кстати говоря, и само изготовление топливных сборок, от добычи сырого урана и до загрузки в реактор, занимает в стоимости атомно-энергетического цикла 6-8%. А никаких других звеньев атомной цепочки: проектирование, строительство, изготовление основного и вспомогательного оборудования, подготовка эксплуатационных кадров, переработка и утилизация отходов – в Казахстане нет.
Зато есть возможности и даже кое-какие готовые устройства и мощности для приема и захоронения низко- средне- и высокорадиоактивных «хвостов». Но как раз по этой линии радиофобия общественности просто запредельна.
В результате говорить о том, что Казахстан на базе своих громадных урановых запасов может иметь дешевую атомную энергию, не приходится. Заранее можно утверждать, что стоимость атомного кВт-часа (с учетом сетевой составляющей) будет «от 30 тенге» - то есть раза в два, по крайней мере, выше нынешних тарифов.
Справедливости ради надо сказать, что Казахстан вообще подошел к небывалому для себя (за время суверенитета): необходимости догружать тариф затратами на ввод новых мощностей, что тоже связано с где-то полуторакратным увеличением. Однако атомный кВт в первые годы после ввода принципиально будет иметь двойную цену против угольного или гидравлического. В иностранном же исполнении – тем более.
И еще надо сказать, что зависимость именно от России по строительству и содержанию АЭС для Казахстана как бы естественна и привычна. Если бы атомную станцию у нас поставили, например, японцы или французы – они только брали бы деньги, и все. Россия же эту привязку будет использовать, конечно, еще и политически. В чем, если уж откровенно, и заключена суть этого проекта.
А в заключение рискну сказать: нет худа без добра. У «Казатомпрома», чтобы не оставаться исключительно «сырьевым сервисом» для всего мира, есть только один стратегический выбор: на такую кооперацию с «Росатомом», которая обеспечила бы ему превращение в действительно «АтомПром» - вертикально интегрированную атомно-энергетическую компанию полного цикла.
Источник stanradar.com